Как коронавирус влияет на отношения?

Привет, на связи снова Роман Винилов!

Всеобщая угроза — она сближает или отдаляет людей?

Для начала стоит немного разобраться в теории — почему вообще мы все боимся угрозы заражения? Дело только лишь в инстинктах, или в чем-то еще? Люди, безусловно, успешный вид, и мы подчинили себе природу. Все потому, что наш внутренний мир не так прост, как может показаться доморощенному зоологу.

Правильно говорят, что «имея, не храним, а потерявши — плачем». Ведь человек может познать разницу только в сравнении: сейчас плохо, значит, тогда — было хорошо. Неслучайно у каждого супергероя есть антагонист, иначе читатель (зритель, игрок) просто не смог бы понять, что хорошо, а что плохо. Наши предки голосуют за стабильность, какой бы она ни была, потому что помнят ужасы войны или их результаты. Если жизнь не преподносит неприятностей, то мы углубимся в поиск маленького червяка в огромном спелом яблоки — ложки дегтя в бочке меда. И это тоже нормально с точки зрения нашей природы, пускай и нелогично. Эта особенность сделала нас успешным социальным видом.

Почему наши предки жили более дружно — создавали крепкие семьи на многие десятилетия, дружили со школы/института/армии и до самой старости? Почему соседи знали друг друга и могли зайти в гости в любой момент? Откуда бралось самопожертвование ради окружающих? Кто-то ответить, что так было только «при Союзе», но это не совсем верно: так было везде еще несколько десятков лет назад.

Почему мы нужны друг другу?

Человеку не просто так плохо в одиночестве. Дело не в его осознании, а в инстинктах. Нас природа сделала такими — социальными. Только так наш вид, хрупкий по сравнению со многими другими, стал настолько успешным. Ни я, ни ты, как бы ни старались, этого не изменим — потому что такая особенность зашита в ДНК. На уровне гормонов все привязанности работают примерно одинаково — как между родственниками, так и между близкими знакомыми. Мы испытываем удовольствие от того, что сближаемся с другими.

Человек всегда на внутреннем уровне осознавал важность объединения в группы и создания семьи (тоже социальная группа). Подобно многим животным, которым создают стаи с четкой иерархией и без внешнего управления. Люди, как и животные, способны успешно создавать такие системы и только в них чувствуют, что живут полноценно. Этой социальностью мы пропитаны на протяжении всей нашей истории, и даже раньше — когда мы еще не умели писать и даже толком разговаривать.

Ради выживания, предки современного человека объединялись, изменяли окружающую среду — для удобства и защиты себя и своего потомства. Это было выгодно каждому, ведь в одиночестве человек практически беззащитен перед природой — от погодных условий до хищников. Те, кто был неприспособлен к социализации, вымер еще много тысяч лет назад.

Распределение ролей

Человек смог научиться выживать, пережив самые сложные времена — конкуренцию с другими видами и борьбу с природой. В какой-то момент огонь и другие изобретения изменили все, и перед человеком встали совсем другие задачи. Вожаков умеют выбирать и животные, а вот человеку стала необходима более сложная система распределения ролей — тем более, что популяция начала неуклонно расти. Все известные иерархии направлены на то, чтобы сообщество становилось успешнее — все занимаются своими задачами. Возглавлял уже не столько самый сильный, сколько тот, кто мог брать на себя ответственность распределять роли и ресурсы. Большинство людей рады обретению авторитетного лидера, который решает те проблемы, с которыми не справляется большинство.

Казалось бы: природа приручена, голод утолен, крыша над головой есть — чего еще желать, о чем беспокоиться. Когда внешних врагов не стало, человек начал искать отличия от других. Сообщества обрели свои особенности, а все, кто не такой, как ты — враг. Возможно, когда-то мы справимся и с этим, но тогда нам будет нужна новая борьба. А тогда людей снова спасало умение объединяться в группы. Ведь если ты одиночка — тебя сожрут окружающие. Объединения в племена и создание больших семей стали спасением.

Роль каждого человека была ясна с рождения и не оспаривалась: мужчины охранят племя и воюют с враждебными, женщины — рожают новых мужчин и следят за очагом. Мужчине было незачем беречь себя: погибнет он — на его место придет его сын. Женщины перестали беспокоиться о защите самих себя и сосредоточились на обеспечении безопасного тыла тому, кто ее защищает. Ну и на продолжении рода, разумеется. Каждый получал то, к чему стремился, и подобная модель не вызывала ни у кого сомнений много тысяч лет.

Враг — с той стороны ворот

20-й век нес всему человечеству свободы, гарантии личной безопасности и комфорта — именно это должно было пошатнуть стремление людей сбиваться в группы, но все случилось иначе. Стольких войн, как в 20-м веке, история еще не знала, а значит, угроз для существования целых стран и народов только прибавилось. Поэтому мужчины снова брали в руки оружие, а женщины стремились дать и вырастить здоровое потомство.

Когда врагов у человечества не осталось вовсе, люди решили искать таковых среди себе подобных — просто их других социальных групп. Причем это привело к такой злобе, что некоторые хотели и до сих пор хотят полного истребления своих оппонентов. И когда мы, безусловно, верно говорим о том, что они были неправы, мы не можем отрицать, что внутри сообществ люди были намного ближе, чем сейчас большинство из нас. Потому что максимально тесное сближение случается тогда, когда есть реальная внешняя угроза.

Высокое развитие цивилизации принесло не только мировые войны, но и совершенно нового врага — социальную дестабилизацию в виде кризисов и социальные расслоения на сообщества внутри одного большого. В нашей стране — гражданская война и победа коммунистов, в Америке — Великая Депрессия и рассвет мафии. В эти моменты население стран беднело и сталкивалось с невероятными трудностями, но сами люди были ближе друг к другу, и по большому счету, жили более полной и счастливой жизнью. Далеко за примером лезть не нужно: по каким временам современные россияне скучают больше всего? Конец 80-х и все 90-е годы. Легко тогда было? А безопасно? Конечно, нет. Но поводов пустить скупую слезу ностальгии — масса. Людям, избалованным изобилием в супермаркетах, сложно объяснить, какое счастье таилось в половинке «Сникерса» и пластмассовой игрушке в виде пружинки.

Наши мамы и папы, молодость которых пришлась как раз на эти времена, тоже приняли на себя традиционные роли, характерные для противостоящих трудностям сообществ: одни вставали на защиту, другие — караулили домашний очаг. Те, кто смог сохранить семью в те времена, создали очень крепкие пары — не в пример современным.

Мир без бурь — одиночество в несчастье

Сегодня снова мы все в безопасности, и, пожалуй, это ее максимальный уровень (наряду с комфортом) за всю историю. Особенно это очевидно в наиболее развитых странах и крупнейших мегаполисах. Преступность и раньше не была повальной, а сегодня, когда на каждом фонарном столбе висит камера, шанс быть ограбленным на улице примерно равен возможности найти на асфальте пачку денег. Природные хищники истреблены полностью или до смехотворных популяций и глядят на нас из-за решетки своей клетки или из экрана телевизора. Мы защищены от 90% погодных причуд, и даже в случае катаклизмов страдает лишь малая часть населения. Дома — масса развлечений. Общения тоже хватает, правда, оно все-таки неполноценно.

Перестали существовать цели, ради которых люди объединялись — нет такой всеобщей идеи. Я не говорю про сообщества, которые создают люди в интернете, это совсем другое. Многие используют сеть для того, чтобы найти себе любимую, любимого, друга или подругу. Но эта идея стала суррогатом. Любая более-менее симпатичная девочка сегодня может создать интернет-образ, который будет обласкан сотнями мужчин. Сами же мужчины рассматривают интернет как простую возможность подкатывать к сотням девушек и реализовывать мечты о доминантности, смысла в которой сегодня нет. Мы отмечаем виртуальные образы и нам кажется, что мы в них влюбляемся. Инстинктивная тяга к объединению привела нас к широкому потреблению дешевой имитации общности.

Именно поэтому отношения современных людей так мимолетны: у нас практически не осталось врагов, против которых можно выстоять только вместе. Однако нас к этому тянет — то, что спрятано в ДНК невозможно не замечать. Нам жизненно необходима пара и сообщество, в котором мы занимаем свое место. Вот и получается, что найти своего человека и прожить с ним всю жизнь — огромная удача, которой удостаиваются только единицы.

Но осталось ли в нас чувство угрозы, опасности? Несомненно, да. И пусть мы не видим реальных врагов в виде разъяренного хищника или вражеского солдата, нам никуда не деться от потребности в его создания. Мы боимся уже не реальных вещей, а эфемерных — отсюда и тяга современных простолюдинов к теориям заговоров. Ведь механизм поиска угрозы все еще спрятан в недрах мозга каждого человека и исправно работает. И вот когда мы получаем нечто более реальное, чем наши фантазии, то тут же, с неуловимой радостью готовы сплотиться против воплотившейся угрозы. Мы читаем статьи о коронавирусе, готовим запасы, соблюдаем карантин, звоним родным и близким. Мужчины вновь примеряют на себя роль опоры и защиты, а женщины закатывают рукава и берутся за быт.

Нет худа без добра. На ум приходит это и масса других выражений, описывающих происходящее. Лови момент, вспомни, каково это — противостоять общему врагу. Благо сейчас не надо никого убивать.